Джонатан Свифт - Цитаты и афоризмы

Двум правилам должен следовать каждый сановник: всегда сдерживать свои чувства и никогда не сдерживать своих обещаний.

Если б она ела золото, он бы кормил им ее.

Законы — как паутина, в которой запутывается мелкая мошка, а не шмели и осы.

Заговоры, составляемые мелкими умами против человека, явившегося в свет со славою, только удостоверяют гениальность этого человека.

За все утехи и развлечения нам воздастся сполна страданиями и тоской — это все равно, что до времени промотать накопленные сбережения.

Жить иногда имеет смысл чужим умом, но полагаться можно только на свой.

Женщине не нужно много ума, — так, нам довольно, если попугай отчетливо произнесет хотя бы несколько слов.

Жалобы — наше самое обильное приношение небесам и самая искренняя часть нашей набожности.

Есть только один способ появления книги (как, кстати, и ее автора) на свет божий — и десятки тысяч способов этот мир навсегда покинуть.

Если число книг и законов будет расти так же, как в последние пятьдесят лет, то, боюсь, в будущем каждый станет ученым или же каждый станет юристом.

Если со мной держатся на расстоянии, я утешаю себя тем, что мой недоброжелатель от меня так же далеко, как и я от него.

Если вы направляете в чей-либо адрес остроту, вы должны быть готовы принять ее и в свой адрес.

Если бы на небесах богатство почиталось ценностью, его бы не давали таким негодяям.

Дурная компания подобна собаке, которая пачкает тех, кого больше всех любит.

Достоинство, положение, богатство в каком-то смысле необходимы старикам, чтобы молодежь соблюдала дистанцию и не вздумала издеваться над их преклонными годами.

Дай вам Бог жить все дни вашей жизни.

Давно известно, что те, кому отводят вторые места, имеют неоспоримое право на первое.

Говорить, что человек обязан верить в Бога, — не только неверно, но и неразумно.

Гения сразу видно хотя бы потому, что против него объединяются все тупицы и бездари.

Выдержки, извлечения и прочая подобны зажигательным стеклам — они собирают лучи ума и знания, рассеянные в произведениях писателей, и силою и живостью сосредоточивают эти лучи в сознании читателей.

Вы, молодые, думаете, что старики глупы; а мы, старики, знаем, что молодые глупы.

Вы невинны, как дьявол в двухлетнем возрасте.

Всякое правительство, действующее без согласия тех, кем оно правит, — вот исчерпывающая формула рабства!

Всякий, кто способен вырастить два колоска пшеницы на том месте, где раньше рос только один, заслуживает высшей похвалы человечества, для своей страны он делает гораздо больше, чем все политики вместе взятые.

Вообще говоря, я питаю ненависть и отвращение к животному, называемому человеком; но я сердечно люблю Джона, Питера, Томаса и так далее.

Власть — такое же искушение для монарха, как вино или женщины для молодого человека, как взятка — для судьи, деньги — для старика и тщеславие для женщины.

Видения есть искусство видеть невидимое.

Венера, прекрасная и добросердечная женщина, была богиней любви; Юнона, женщина ужасно сварливая, — богиней брака; и они всегда люто враждовали между собой.

Вверх лезут в той же позе, что и ползают.

В старости умный человек занят тем, что пытается избавиться от того недомыслия и безрассудства, которые он совершил в молодости.

В спорах, как на войне, слабая сторона разжигает костры и устраивает сильный шум, чтобы противник решил, будто она сильней, чем есть на самом деле.

В ораторском искусстве величайшее мастерство — скрыть мастерство.

В молодости мне казалось, что весь мир, как и я, только и говорит что о последней новой пьесе.

В мире нет ничего более постоянного, чем непостоянство.

В глазах света вы будете молодой и красивой лишь несколько лет; а в глазах своего супруга — лишь несколько месяцев.

Бывает, что я читаю книгу с удовольствием и при этом ненавижу ее автора.

Большинство мужчин любят лесть потому, что сами они ценят себя невысоко; с женщинами все наоборот.

Большинство браков несчастно потому, что молодые жены плетут сети, в то время как им следовало бы позаботиться о клетках.

Болезни старости ослабляют нашу привязанность к жизни по мере того, как мы приближаемся к смерти.

А что, если церкви — это усыпальницы не только для мертвых, но и для живых?