Пётр Вяземский - Цитаты и афоризмы

Честному человеку не следует входить ни в какое тайное общество, хотя бы для того, чтобы не очутиться в дурном обществе.

Пред смертью лукавить грешно и смешно; ни в мешке, ни в могиле шила не утаишь.

Цари не злее других людей. Доказательство тому, что обыкновенно обижают они тех, которых не видят, чтобы угодить тем, которых видят.

И доброго ответа на страшном судище Христове просим. Зачем страшном? Царь мог бы назвать судище страшным, когда бы намеревался он судить одних преступников, но избравши день для общего суда народа своего, где всякому должно будет воздать по делам, доброму награду, а злому казнь, назвал ли бы он такой суд страшным? Разве если бы он царствовал над одними разбойниками.

Умная женщина говаривала: «люблю старшего своего племянника за то, что он умен, меньшого люблю за то, что глуп».

У нас от мысли до мысли пять тысяч верст.

Похвала недостойному отражается пятном на хвалителе.

Я никогда не позволил бы себе сыну моему сказать: «Угождай ближнему», а твердил бы: «Угождай совести!» Любовь к ближнему должна быть запечатлена в сердце; благоговейное уважение к совести – в правилах.

Лев сокрушает, лисица хитрит.

Хитрость – ум мелких умов.

Женщины правят, господствуют над нами, но чем? Слабостями своими, которые нас привлекают и очаровывают.

В женщинах мы видим торжество силы слабостей.

Для умного человека, сознающего свое достоинство, нет ничего тошнее и оскорбительнее похвалы невпопад и неуклюжей.

Любовь народа к царю родится от доверенности, а доверенность – от успехов.

Что есть любовь к отечеству в нашем быту? Ненависть настоящего положения.

Чернила соблазнительны. Они имеют нечто общее с вином, чтобы не сказать с кровью.

Красотам подражать не можно; их нельзя ни похитить, ни присвоить. Напротив того, недостатки писателя переходят из рук в руки во владение робких его подражателей.

Редко случается, чтобы дарование с первого шага стало на ту дорогу, которую оно прокладывает себе возмужавшими силами; обыкновенно оно тащится несколько времени по следам предшественников.

Можно похитить блестящую мысль, счастливое выражение; но жар души, но тайна господствовать над чувствами других сердец не похищаются.

Кумиры у нас недолговечны. Позолота их скоро линяет. Набожность поклонников остывает. Уже строится новое капище для водворения нового кумира.

Я хотел бы славы, но для того, чтобы осветить ею могилу отца и колыбель моего сына.

Что за жалкое творение человек и за жалкое создание человеческий род. Сам себя и жмет, и бьет, и рубит, и жарит. И добро еще если могли бы прожить мы годов тысячу, то уж так и быть, можно бы похлопотать и потеснить себя: но теперь каждый из чего хлопочет? Из нескольких минут и то неверных. Правду говорил проповедник, увещевая прихожан своих воздержаться от любовных удовольствий. Добро, говорил он, если это наслаждение продолжалось бы день, ну хоть несколько часов, ну хоть час, хоть полчаса, и того нет, минуты две, три, так, так (и объясняя слова свои пантомимою рук) et vous voila dannft . Так и с жизнью.

Сравнил я страх со щукою. Кто любит ее, тот заводи в пруду, но знай, что она поглотит всю другую рыбу. Кто хочет страха, заводи его в сердце подвластного, но помни, что он поглотит все другие чувства.

При известии о гибели Лермонтова: В нашу поэзию стреляют удачнее, чем в Лудвига Филиппа: вот второй раз, что не дают промаха.

Мы видим много книг: нового издания, исправленного и дополненного. Увидим ли когда-нибудь издание исправленное и убавленное.

Кажется, Полетика сказал: В России от дурных мер, принимаемых правительством, есть спасение: дурное исполнение.

Исступление свободы смежно с деспотизмом; но употребление далеко от него отстоит.

Иные люди хороши на одно время, как календарь на такой-то год: переживши свой срок, переживают они и свое назначение. К ним можно после заглядывать для справок; но если вы будете руководствоваться ими, то вам придется праздновать Пасху в Страстную пятницу.

Вся государственная процедура заключается у нас в двух приемах: в рукоположении и в рукоприкладстве.

Великан умрет, когда перестанет расти.