Айртон Сенна - Цитаты и афоризмы

Айртон был самый лучший друг, который у меня когда-либо был в Ф1, самый близкий, чем кто-либо еще в этом деле. В течение трех лет гонок с ним в McLaren, я понял, что он был самый лучший, на целый уровень выше, чем все мы.

Богатые люди не могут жить на острове, который окружен бедностью. Все мы дышим одним и тем же воздухом. Мы должны дать шанс каждому, по крайней мере первый шанс.

У меня нет идолов. Я восхищаюсь работой, самоотверженностью и умением.

Я не считаю себя главной бразильской звездой. Я не думаю что, я настолько важен, чтобы быть причиной для целой ночной вечеринки.

Мой автомобиль немного нервно реагирует на этот вид покрытия. Это происходит из-за специальной аэродинамики, а также из-за трудностей с подвеской.

В этот сезон очевидно произойдет большое количество несчастных случаев, но я рискну сказать, что нам повезёт, если не случится что-нибудь действительно серьезное.

Когда ваше техническое оборудование не самое лучшее, важно верить, что всегда будет гонка лучше, это — часть моей мотивации.

Несчастные случаи непредсказуемы и ненавистны, но они — часть жизни. Когда Вы сидите в гоночном автомобиле и участвуете в гонках, чтобы победить, второе или третье место — не достаточны для вас. Вы должны пойти на компромисс, выиграть или нет. Это означает: Вы участвуете в гонках или нет.

Деньги — странная вещь. Люди, которые не имеют их, сильно к ним стремяться. Люди, которые их имеют, имеют также много проблем.

Женщины — всегда мучаются с ними, но не могут жить без них.

Опасность — часть человеческой жизни. Некоторые из них не знают, как встретить её, другие — к которым отношусь я — учатся сосуществовать с ней или смело смотреть ей в лицо, не как на что-то негативное, а с готовностью к самозащите.

Опасность возбуждает меня.

Эмоции, удовольствие и вызов.

Моя самая большая ошибка? Кое-что, что ещё не случилось.

В Бразилии был Эмерсон (Фиттипальди), Карлос Пасэ, и теперь — я. После меня будет кто-нибудь другой. Это — неопровержимо.

Победа — это самое важное. Всё — последствие её.

Я не могу водить машину по пути, который не опасен. Каждый должен самосовершенствоваться. Каждый водитель имеет свои ограничения. Мои ограничения — немного больше, чем у других.

Ощущение опасности возбуждает. Это призыв к поиску новых опасностей.

В Имолу, в тот уик-энд, когда он исчез, я приехал в субботу вечером. Утром в воскресенье, услышав его привет, встревожился. Мы виделись несколько раз, разговаривали днем, потом в самый канун гонки, на стартовом поле. Он был не таким, как обычно. И так странно обернулся ко мне, когда я уходил…

"Pour Alain. Hello to my dear friend Alain. I miss you, Alain…"

Может показаться, что этот спорт — словно детская игра, в которую сами ссобой играют эгоистичные, взбалмошные мальчишки. Но это не так. Мы, гонщики, совершаем громадное количество вещей за очень короткое время. Мы всегда лицом к лицу с опасностью. Мы можем перестать существовать за долю секунды! И это делает нашу жизнь такой стремительной. Мы живем в сумасшедшем ритме, порой просто не успевая понять, оценить и исправить сделанное. Нам так трудно оставаться правильными всегда, нам так легко совершать ошибки! Но… Жизнь без чувств, без эмоций скучна. И есть множество чувств, которые только мы и можем испытать. Которые только мы и можем подарить друг другу

Между нами за последние шесть лет было много всякой ерунды. Мы оба — и Ален, и я, — комментируя события в прессе, часто, мягко говоря, не придерживались фактов. Но зачем без конца поминать друг другу старое? Еще несколько лет назад нас было четверо, споривших за корону. Ушел Пике, потом Мэнселл. Это не трогало. Теперь уходит Ален — и я чувствую себя осиротевшим. Он оставляет после себя вакуум, который мне одному не заполнить.

Ни одна другая победа Айртона не была столь вызывающе красивой. Нет в этом мире другого человека, который бы мог побеждать в гонках на машине, абсолютно для этого не приспособленной

Соперничество, по-видимому, будет между нами всегда. И, возможно, мы не всегда будем хорошо справляться с давлением, которое оказывает на нас наше же окружение. Но я все же хочу верить, что соперничество это не будет чересчур острым. Лауда и Росберг были моими партнерами на закате карьеры и мирились с тем, что я — впереди. С Айртоном нам будет сложнее. Ведь он хочет стать чемпионом мира. Но он совершенный гонщик, — я не рискну искать в нем недостатки — и лучший, самый профессиональный партнер из всех, с кем мне приходилось делить команду. Лучше, чем даже Лауда. Правда…

Я сказал ему: "В этом году ты блеснул еще ярче, имея гораздо менее мощную машину и шасси, которое не могло сравниться с шасси "уильямса". Его мастерство восполнило эти недостатки. Для меня это было самым важным. Может быть, он не собирался выиграть чемпионат мира, но то, что он сделал в 1993 году, останется в истории автогонок навсегда. Я сказал: "В свое время люди по-настоящему оценят, что ты сделал".

Во многом мы — мечта, а не реальность. Она слагается в людской памяти. Сколько бы вы, соприкасаясь с людьми, ни старались передать им нечто из вашего опыта, это нечто не сравнимо с тем, что живет в их собственной памяти и в их мечтах о вас. Это какая-то особая действительность.

Я здесь, в настоящем, но в то же время я очень далеко от самого себя… Дальше, чем сама реальность. Я — в будущем!

Жизнь Айртона Сенны была примером посвящения и любви к спорту, как у очень немногих спортсменов международного класса. Мир потерял величайшего спортсмена в истории автоспорта, а я потерял большого друга. Гонки Гран-при никогда не будут такими же без Айртона.

Гонки, соревнования — все это в моей крови. Это часть меня, это часть моей жизни.

Возможно, я выгляжу очень холодным и неприступным, но это не верное ощущение… Я воспитывался в нежной атмосфере. Иногда я могу заплакать у всех на глазах. Да, я такой … Я таким родился и вырос. И я благодарен за это Богу, потому что жизнь без эмоций и без любви лишена смысла.

Поул — это как спринтерский забег… Гонщик должен призвать на помощь все свои возможности, опыт, инстинкт, агрессивность, расчет. И он поднимает их на очень высокий уровень. Пилотировать так в течении самого гран-при невозможно. Сражаться за поул — это вершина из вершин. Я обожаю это!

Самый большой вызов для меня — найти решение лучшее, чем у соперников. Я хочу быть способным все делать лучше, чем другие.

Далек еще тот день, когда я скажу себе: "Айртон, ты исчерпал себя". Может, вообще такой момент приходит только со смертью. В любом случае, его время еще не настало.